Буряты и Гражданская война в России

К 100-летию рейда Азиатской дивизии Унгерна на Верхнеудинск и Мысовск.

Одной из главных идеологических задач официальной истории Бурятии в советское время было показать то, что бурятские инородцы «в одном строю» с русскими крестьянами и рабочими сначала участвовали в русской революции, а потом с оружием в руках отстаивали (желательно героически) «завоевания Октября».

Сложность этой задачи была обусловлена объективными историческими обстоятельствами.

Мирные буряты

Во-первых, в течение 1917 года большинство бурят, включая аристократическую верхушку и казачество, благодаря активной пропаганде со стороны национальных демократов (большей частью членов партии эсеров) сочувствовало Февральской революции, поддерживало идеи созыва Всероссийского Учредительного собрания и введения «земского самоуправления среди бурят». Но к русским большевикам, меньшевикам-интернационалистам и анархистам-коммунистам, призывавшим в какой-то другой революции, буряты относились индифферентно, иногда с недоверием, враждебно.

Об иркутском большевистском кружке Марии Сахьяновой, маленькой группе сочувствующей радикалам бурятской учащейся молодежи, из которой затем были выращены партийные бонзы будущей Советской Бурят-Монголии, буряты не знали.

Во-вторых, более 80 % из 300-тысячного бурятского населения Восточной Сибири (Иркутской губернии, Забайкальской области) исторически не несло в Российской империи воинской повинности, не имело военных навыков, а военная служба, военное дело для большинства бурят были неосвоенной сферой деятельности. Поэтому попытки милитаризации так называемых «ясачных» бурят, относившихся к сословию инородцев, со стороны любых новых властей, как правило, успеха не приносили.

Напомним, что после Февральской революции в России и до 1920 года приобщить бурят-инородцев к военной службе пытались разные власти - Временное правительство Российской республики, затем правительства Советской Центросибири, Сибирской Директории (Временного сибирского правительства), «верховного правителя России» (режима адмирала Колчака) и, наконец, мелкие локальные правительства - Забайкальской области (атамана Семенова) «Великой Монголии» Нэйсэ-гэгэна, красных и белых повстанцев и т.д.

Традиционное неучастие большинства бурят в боевых действиях в качестве комбатантов (или их ограниченное участие) объясняется следующими причинами. Бурятское население в Российской империи всегда рассматривалось либо как «непригодное» к военной службе, (в случае с «ясачными» бурятами), либо как потенциально «нелояльное» (в случае с бурятами, относившимися к казачьему сословию).

Таким образом, основная масса бурят, включая иркутских крещеных инородцев (за исключением тонкой прослойки дворян) не имело представления о военной и гражданской службе.

До начала I-й мировой войны буряты, как и все сибирские инородцы, не несли воинской повинности, которую им заменял особый денежный сбор.

В годы войны в Забайкальской области хамбо-ламой Даши-Доржо Итигэловым было образовано благотворительное "Общебурятское общество", которое занималось сбором пожертвований на нужды солдат, находившихся на фронте. К концу 1915 года бурятами-буддистами было пожертвовано 150 000 рублей. На эти деньги содержалась 21 койка на Кавказском театре войны, лазарет в 30 коек в Петрограде, несколько коек в лазарете на Западном фронте. Был открыт лазарет в здании общежития дацана в Петрограде.

на фото: хамбо-лама Итигэлов на первом богослужении в буддистском храме в С.-Петербурге

Бурятами собирались денежные средства в пользу раненых солдат и их семей, в прифронтовые госпитали отправлялись для врачебной службы буддистские эмчи-ламы. Буддисты и православные буряты собирали подарки русским солдатам на Пасху. В буддистских храмах во время войны совершалось чтение священной книги Ганжур в 108 томах "за скорейшее умиротворение небывалой в мире великой войны".

Интересно, что в апреле 1916 году пандит хамбо-лама Даши-Доржо Итигэлов был награжден орденом Святой Анны II степени за «особые труды и заслуги, оказанные по призрению семей, лиц, призванных на войну, а также семей раненых и павших».

В том же году по императорскому указу от 25 июня 1916 года «О мобилизации инородцев на тыловые работы в районе действующей армии» более 15 тысяч бурят-инородцев из Иркутской губернии и Забайкальской области было реквизировано на военно-тыловые работы на Западный, Северо-Западный фронты (Минская и Виленская губерния), а также в город Архангельск.

На фронте они выполняли окопные работы, в Архангельске работали грузчиками в морском порту, рабочими на государственных и частных предприятиях, на строительстве железнодорожных веток, на заготовке дров для Петрограда, кочегарами на Архангельской железной дороге.

В мае 1917 года указом Временного правительства России реквизированные буряты были уволены с военно-тыловых работ, получили расчет и вернулись на родину.

Боевые буряты

В одной из песен времен I-й мировой войны казаков Янгажинской станицы, земляков хамбо-ламы Итигэлова, чье «нетленное тело» сегодня находится на престоле в его дворце, расположенном на территории Иволгинского дацана, поется:

Энэ Германида сэрэгтэй байна/ Элдин нютагаа орхижо мордоболди/ Этигэлэй Хамбын юроолоор/ Эрьежэ бусахамнай болтогой (На войну с Германией призваны мы в армию/ родную землю оставили мы/ благопожеланиями Хамбо Итигэлова/ Да вернемся мы назад! Да будет так!)».

В целом, количество бурят, входящих в казачье сословие и несущих воинскую повинность, в начале XX века составляло всего 24 тысячи человек (включая женщин и детей), то есть, менее 10 % всех бурят Иркутской губернии и Забайкальской области.

В отношении бурят-казаков военное министерство ограничивало их массовый призыв на военную службу, так как это могло привести «к численному их преобладанию в Забайкальском казачьем войске и потере последним характера русского форпоста на китайской границе». В связи с этим в начале XX века в Забайкальском казачьем войске уже не было отдельных бурятских казачьих полков, а бурятские сотни входили в регулярные полки с преобладанием русских казаков.

Хотя еще в начале XIX века существовало четыре бурятских казачьих полка, а в 1851 году Забайкальское казачье войско было образовано из шести полков, два из которых были бурятскими, а один – тунгусским (эвенкийским).

Из военной истории бурят известно, что буряты-казаки в XVIII-XIX веках занимались охраной русско-китайской границы, конвоированием арестантских партий и сопровождением научных и дипломатических миссий, в 1852 году участвовали в обороне Петропавловска (Камчатского) во время его осады англо-французской эскадрой.

В начале XX века бурятские казаки в составе казачьих частей русской армии участвовали в интервенции в Китае и подавлении Ихэтуаньского народного восстания 1899-1901 годов («Китайском походе»), в русско-японской войне 1904 – 1905 годов, обороне Порт-Артура.

на фото: Горно-разведочная команда сотника фон Эксе 1-й сотни 2-го Верхнеудинского полка Забайкальского казачьего войска, Маньчжурия, 1905 год

Сегодня известны имена двух бурят-казаков - полных георгиевских кавалеров, награжденных орденами Святого Георгия всех четырех степеней за подвиги во время «Китайского похода» и русско-японской войны.

Старший урядник 1-го Верхнеудинского казачьего полка Бадма-Цырен Очиров (Кударинская станица) был награжден четырьмя Георгиевскими крестами за участие в боях в русско-японскую войну. В Первую мировую войну в 1917 году он получил звание подхорунжего. В Гражданскую войну командовал 3-м Бурятским полком Конно-Азиатской дивизии  генерал-лейтенанта Романа фон Унгерна, участвовал в освобождении столицы Монголии Урги от китайских оккупантов. В 1921 году был произведен в войсковые старшины. Попал в плен к красным в июне 1921 года под Троицкосавском (Кяхтой) во время рейда бригады Унгерна на Верхнеудинск. Расстрелян красными в Алтан-Булаке (Монголия).

Бомбардир 4-й Забайкальской казачьей ба­тареи Аюр Сакияев (Аракиретская станица) два ордена Святого Георгия (3-й, 4-й степени) получил в 1900 году за «Китайский поход». В 1901 году он отличился при защите каравана почетного гражданина Громова, агента российского Генштаба, от нападения хунхузов в Маньчжурии (орден 2-й степени). И, наконец, орден Св. Георгия 1-й степени Сакияев получил «за разновременные подвиги в боях с японцами и проявленные при этом храбрость и мужество» во время русско-японской войны 1904-1905 годов. Умер в 1914 году в молодом возрасте.

По воспоминаниям родственников, два родных брата Аюра Сакияева - Гомбо и Дарма - имели по два георгиевских креста и медали “За храбрость”, а двоюродный брат Араптан Сакияев был кавалером трех георгиевских наград. В том числе, за I-ю мировую войну.

Во время национальной революции в Монголии в ноябре 1911 года китайский гарнизон Урги был разоружен монгольскими повстанцами и русскими казаками (бурятами). 5 декабря ургинский амбань Сандо, глава цинской администрации во Внешней Монголии, под конвоем бурят-казаков был выдворен из Урги в Мукден в Маньчжурии. После этого вся администрация амбаня и большая часть китайского населения бежали из Монголии. А 28 декабря в Урге состоялась интронизация духовного и светского правителя Монголии Богдо-гэгэна VIII.  

на фото: буряты-казаки в Урге, 1911 год

В Первую мировую войну бурятские казачьи сотни, входящие в 1-й и 2-й Верхнеудинские полки 1-й Забайкальской казачьей дивизии участвовали в боевых действиях русской армии в Польше и Галиции, летом 1916 года участвовали в знаменитом Брусиловском прорыве, показывая боевую выучку, мастерство ближнего боя и отвагу.

Кроме того, в составе 4-й армии достойно воевала 1-я Забайкальская казачья бригада, в которую входили 1-й Верхнеудинский полк, 1-й и 3-й конно-артиллерийские дивизионы. Сотни забайкальских казаков, в том числе и бурят, за свои подвиги были удостоены георгиевских крестов, медалей, других боевых наград и поощрений.

В одном из исследований об участии бурят в Первой мировой войне написано: «Во время боев на Новорадомском направлении отличились урядники Верхотуров и Номоконов, которые сумели под ураганным огнем противника доставить донесение окруженным немцами казакам об отступлении. В том же бою проявили мужество и отвагу казаки Хутуков и Мадаев, смелость и героизм проявили также казаки-забайкальцы Филипп Осколов и Гомбо Можоронов. Они были награждены Георгиевскими крестами».

- Закрепляя успех, забайкальцы двинулись дальше, громя венгерских гусар. 2-й Верхнеудинский полк был укомплектован казаками 2 и 3 очередей 1-го Военного отдела (1-го Верхнеудинского отдела Забайкальского казачьего войска, ЗКВ - АРД), около 60-70% из бурят – забайкальских казаков. Перед ними-то и не устояла считавшаяся лучшей в мире конница венгерская, - писал в своих мемуарах Иван Шильников,  генерал-майор, командир 2-й бригады 1-й Забайкальской казачьей дивизии.

Отличились буряты-казаки и на Кавказском фронте. Так описан подвиг казака 2-го Читинского полка 2-й Забайкальской казачьей бригады Созона Тынжиева в иллюстрированном журнале "Заря" (24 января 1916 года):

на фото из журнала “Заря”: казак Созон тынжиев, 1916 год

"Разъезд казачьего полка, под командой прапорщика А., был окружен курдами. В то время как окруженный разъезд бился с курдами, казаки Созон Тынжиев и Петр Логинов отстали позади, так как их лошади от усталости отказались дальше идти. Отставшие были замечены курдами. От курдской банды отделилась группа человек в пятнадцать, помчавшихся наперерез пробиравшимся к своим казакам.

В происшедшей неравной схватке Логинов сразу же был убит, и Созон Тынжиев остался один против пятнадцати свежих, не истомленных ни долгим походом, ни боем врагов. Видя безвыходность своего положения, Тынжиев залег за придорожный камень, решив как можно дороже продать свою жизнь. И начался беспримерный расстрел курдов: каждый башибузук, осмеливавшийся приблизиться к герою-казаку, с изумительной точностью получал в лоб очередную пулю. Убив одиннадцать курдов, Тынжиев подпустил двенадцатого вплотную к себе, и, внезапно набросившись на него, заколол шашкой, отобрал у убитого коня, захватил по пути другого коня и ускакал к разъезду, где также заканчивали дело. Остальные три курда благоразумно пустились наутек, не решившись продолжать этот «неравный» бой.

Командир полка, войсковой старшина В., представил Созона Тынжиева к награждению георгиевским крестом 4-й степени, произвел его в приказание и наградил 15 рублями, – по числу убитых им курдов».

Георгиев­ским кавалером трех степеней (2-й, 3-й, 4-й степеней) стал в I-ю мировую войну казак Радна Ганжуров. Кстати, его сын Буда Раднаевич Ганжуров через тридцать лет в Великую Отечественную войну (1941-1945 гг.) удостоился звания полного кавалера солдатского Ордена Славы.

В июне 1917 года тогда еще есаул Григорий Семенов, назначенный комиссаром Временного правительства по формированию национальных частей из монголов и бурят, начал формировать в Забайкальской области “Бурято-монгольский казачий отряд” из бурят-добровольцев. Для того, чтобы привести его на фронт и «пробудить совесть русского солдата, у которого живым укором были бы эти инородцы, сражающиеся за русское дело». В дальнейшем эта воинская часть стал основой для Особого Маньчжурского отряда Григория Семенова, начавшего воевать с большевиками в декабре 1917 года, одним из первых.

У атамана Семенова

Для партийных советских историков сложность в освещении в исторической литературе роли бурят в Гражданской войне в России 1918-1920 годов заключалась в том, что львиная доля бурят, принимавших участие в боевых действиях, сражались на стороне белых.

Существовали отдельные национальные части бурят-казаков из мобилизованных бойцов и добровольцев (полки, бригады, кавалерийские дивизионы, дивизии) в воинских соединениях армии атамана Семенова и небольшие бурятские добровольческие воинские части в армиях Сибирской Директории и Александра Колчака.

Также не редкостью было боевое участие бурят (офицеров-добровольцев и зажиточных инородцев) в Гражданской войне на стороне белых в рядах русских воинских частей или интернациональных отрядов белых повстанцев-партизан.

Широко известна увлекательная история бурятских белых формирований в армии Григория Семенова. Так, летом 1919 года в Сводную Монголо-Бурятскую конную дивизию («Дикую дивизию») под командованием Петра Левицкого (в монгольском подданстве - Цог Чжибхолант) входили три бурятских казачьих части, – 1-й Бурятский полк имени Доржи Банзарова, 2-й Бурятский полк имени Чингизхана (Чингис-хана – С.Б.). Позже при помощи генерала Григория Семенова была сформирована отдельная кавалерийская Монголо-Бурятская конная бригада имени Зорихто батора (Зоригто-батора – С.Б.) с конно-артиллерийским дивизионом.

Первоначально Зоригто-батор бригада создавалась как воинское формирование Бурнардумы, высшего органа административного управления бурят Восточной Сибири. Она являлась основой «национальной милиции», позже «национальной гвардии» Бурнардумы, предназначенной для защиты бурятского населения от грабежей и незаконных (несанкционированных Бурнардумой) реквизиций со стороны комбатантов.

Однако в ноябре 1919 года у атамана Семенова возник конфликт с бурятскими лидерами. За этим последовали похищение и убийство семеновской контрразведкой одного из авторитетных деятелей национального движения бурят Михаила Богданова, третьего председателя Народной думы бурят-монголов Восточной Сибири, ранее Бурнацкома. В знак протеста против действий Семенова по предложению Элбек-Доржи Ринчино Бурнардума была закрыта.

После закрытия Бурнардумы Зоригто-батор бригада перешла в подчинение Семенова. Интересно, что сам атаман Семенов любил носить военную форму бригады Зоригто-батора, похожую на бурятский халат (дэгэл) с погонами, о чем говорят сохранившиеся фотографии времен Гражданской войны.

Вообще, Бурятский конный полк имени Доржи Банзарова Зоригто-батор бригады был на особом положении в армии Григория Семенова, по матери бурята, который хорошо знал бурятский и монгольский языки.

В отличие от других конных полков он был не четырехсотенным, а шестисотенным. Летом 1919 года численность 1-го Бурятского конного полка была доведена до шестисот сабель за счет пополнения из 2-го Бурятского полка. Во 2-й Бурятский полк стали переводить монголов-чахаров, и в дальнейшем он стал именоваться Монгольским конным полком имени Чингис-хана.

Шефом полка имени Доржи Банзарова был сам генерал-лейтенант Семенов, носивший погоны этого полка. Личный конвой атамана также составляли всадники, переведенные в конвой из Бурятского конного полка.

на фото: генерал-лейтенант Григорий Семенов (в центре нижний ряд) в форме Бурятского конного полка им. Д. Банзарова, генерал-майор Петр Левицкий (второй справа, нижний ряд), 1919 год

Кроме того, в состав 1-й кавалерийской бригады Конно-Азиатской (партизанской) дивизии барона Романа Унгерна помимо двух полков русских забайкальских казаков входил Монголо-бурятский полк под командованием казачьего войскового старшины (современный аналог – подполковник) Дугара Тапхаева, монгольский дивизион (командир – князь Сундуй-гун), отряд чахаров Найдан-гуна и тибетская сотня.

Интересна история бурятской части Зоригто-батор бригады. Перед окончанием Гражданской войны в Сибири один из полков этой бригады (Бурятский конный полк имени Доржи Банзарова) в составе экспедиции генерал-майора Леонида Скипетрова был послан Григорием Семеновым из Верхнеудинска на подавление антиколчаковского восстания эсеровского Политцентра в Иркутске. Целью восстания Политцентра было свержение власти Колчака и создание буферного между РСФСР и Японией сибирского государства с однородным социалистическим правительством.

Экспедиционный отряд Скипетрова включал два полка (1-й Маньчжурский стрелковый, Бурятский имени Доржи Банзарова конный полк с 1-й батареей конно-артиллерийского дивизиона Зоригто-батор бригады), три бронепоезда («Беспощадный», «Мститель», «Истребитель») и пароход «Бурят». Целью экспедиции было освобождение захваченного чехословаками и Политцентром Колчака и возвращение золотого запаса России.

После упорных боев 30-31 декабря 1920 года под Иркутском и в самом городе против «Народно-революционной армии» мятежников и вставших на сторону Политцентра интервентов, - частей Чехословацкого корпуса и 31-го полка американской армии, - войска Скипетрова были вынуждены отойти от Иркутска на станцию Байкал Кругобайкальской железной дороги.

Мотивы участия интервентов в этих боях были разные. Чехословаки не хотели отдавать доставшуюся им часть «золота Колчака», а американцы вспомнили свои недавние конфликты с семеновцами в Верхнеудинске, переросшие тогда в вооруженное противостояние.

9 января 1920 года на станции Подорвиха под Иркутском чехословацким бронепоездом «Орлик» были выведены из строя два семеновских бронепоезда («броневика»), а на станции Байкал чехи разоружили штаб Скипетрова, эшелон с пехотой и оставшийся бронепоезд. Часть семеновцев была разоружена чехословаками при помощи американцев на станциях Маритуй, Слюдянка, Утулик. Бурятский конный полк, потеряв управление, разошелся. 

Напомним, что Гражданская война в Сибири в основном завершилась в марте 1920 года взятием Верхнеудинска частями 5-й армии РККА и партизанами и образованием буферной Дальневосточной республики (ДВР) со столицей в Верхнеудинске (в будущем – Улан-Удэ).

на фото:  парад войск в честь образования Дальневосточной республики (ДВР), Верхнеудинск, апрель 1920 года

Государственными языками ДВР стали русский и бурят-монгольский языки. Так большевики реализовали идею эсеровского Политцентра о создании «буферного» государства.  

Освободили «живого бога»

Известно активное участие бурят-казаков в походе белых войск в Монголию осенью 1920 года – весной 1921 года. Целью похода Азиатской конной дивизии (до 1,5 тыс. сабель) Романа фон Унгерна в Ургу (в будущем – Улан-Батор) было восстановление независимости Внешней Монголии и теократического правления Богдо-гэгэна VIII.

Дело в том, что еще летом 1919 года, после первых крупных поражений Восточного фронта армии Колчака на Урале, войска Китайской республики оккупировали Внешнюю Монголию и ее столицу Ургу. Таким образом, Китай воспользовался ослаблением признанного международным сообществом правительства Государства Российского (правительства Колчака). Нужно сказать, что Россия всегда поддерживала независимость Монголии, вне зависимости от того, кто находился у власти в Петербурге, Москве или Омске.

В ходе оккупации Урги китайцы разоружили монгольскую армию, отрешили Богдо-гэгэна от власти, расторгли русско-китайский Кяхтинский договор 1915 года, ликвидировали автономию (фактическую независимость) Внешней Монголии и восстановили китайское управление ее территорией. Китайский гарнизон Урги состоял из корпуса республиканской армии Китая и насчитывал 12-15 тысяч солдат.

на фото: резиденция Богдо-гэгэна в Урге

Столицу Монголии Ургу Роману Унгерну пришлось штурмовать дважды – поздней осенью 1920 года и ранней весной (по лунному календарю) 1921 года. В ходе второй осады Урги бурятские казаки участвовали в операции по освобождению Богдо-гэгэна VIII (монг. имя Агваан Лувсан Чойжинням Данзан Ванчүг), который был заключен китайцами под домашний арест в его дворце. Командовал операцией хорунжий Цырендаши Тубанов.

Ночью 1 февраля 1921 года сотня переодетых в ламское одеяние бурятских казаков, баргутов (этническая группа бурят в Монголии и Китае) и тибетцев Унгерна проникла в город во дворец Богдо-гэгэна. Там казаки Тубанова разоружили китайскую охрану, а затем тибетцы вынесли «живого бога» в паланкине из Урги - в монастырь на горе Богдо-Ула под охрану белых войск.

на фото: Богдо-гэгэн VIII, правитель Монголии (1911-1924)

4 февраля 1921 года в ходе решительного штурма против значительно превосходящих сил противника Азиатская дивизия Унгерна и части монгольского ополчения освободили Ургу от китайских оккупантов. Жители Урги встречали белые войска, среди которых были бурятские казаки, как своих освободителей. Была восстановлена независимость Внешней Монголии.

22 февраля в Урге состоялась торжественная церемония повторного возведения Богдо-гэгэна VIII на трон Великого хана Монголии. Генерал-лейтенанту Роману фон Унгерну был пожалован высокий титул «дархан-хошой чин-вана» (ханский статус).

на фото: генерал-лейтенант Роман фон Унгерн-Штернберг, командир Азиатской конной дивизии, 1921 год

Летом 1921 года в ходе операции белых по отрыву ДВР от Советской России белые части бурят Дугара Тапхаева должны были совершить рейд из Монголии на север в направлении Мензенской станицы и города Петровска-Забайкальского. С целью захватить железнодорожную станцию Петровский Завод и прервать железнодорожное сообщение Народно-революционной армии ДВР между Верхнеудинском и Читой.

Всего в соответствии с планом операции, разработанным Романом Унгерном, с территории Монголии планировалось нанести удары по шести направлениям:

1. 1-й Забайкальский корпус из частей генерал-лейтенанта Григория Семенова должен был совершить рейд от пограничной станции Маньчжурия (Внутренняя Монголия) до Читы;

2. Летучий партизанский отряд войскового старшины Дугара Тапхаева (до 800 сабель) – от границы до Мензенской станицы и далее до станции Петровский завод;

3. Конно-Азиатская дивизия генерал-лейтенанта Романа фон Унгерна (3,5 тыс. сабель) планировала нанести основной удар и совершить рейд из Монголии вдоль реки Селенга в двух направлениях: бригада под командованием Унгерна наносила удар по правому берегу Селенги (по территории ДВР) через Кяхту на Верхнеудинск, а бригада генерал-майора Бориса Резухина - по левому берегу Селенги (по территории РСФСР) через Желтуринскую станицу, Селендуму, Тамчинский дацан, далее по горной дороге через хребет Хамар-Дабан на город Мысовск с целью прервать железнодорожное сообщение между РСФСР и ДВР;

4. Отдельная Азиатская конная бригада полковника Николая Казагранди (до 1 тыс. сабель) в это время планировала наступать от озера Хубсугул в Монголии через Монды и Тункинскую долину на Иркутск;

5. Казачьи части есаула Енисейского войска Ивана Казанцева пытались прорваться с территории Урянхайского края (Тувы) на станицу Атамановка и Абакан;

6. Сводный русско-инородческий партизанский отряд войск Горно-Алтайской области есаула Александра Кайгородова начал поход из города Кобдо в Монголии через Кош-Агач вниз по Иртышу на Усть-Каменогорск, Павлодар, Омск.

Целью каждого из шести рейдов были железнодорожные станции на Транссибе и начало антисоветских восстаний в казачьих и «инородческих» областях. Белые казаки-буряты в этой операции 1921 года сражались в частях Семенова, Тапхаева, Унгерна, Резухина и Казагранди.

В итоге все шесть рейдов белых на территорию РСФСР и ДВР успехом не увенчались. Причины неуспеха - малочисленность белых войск, столкнувшихся с многократно превосходящими их силами Красной Армии и Народно-революционной армии ДВР, недостатки в снабжении войск и неготовность к восстанию казачьих станиц, бурятских улусов на границе с Монголией.

За «свободную Сибирь» или за «единую и неделимую»?

Известны также попытки формирования в Иркутске национальной бурятской части (батальона) при создании Сибирского корпуса, армии эсеровского Временного Сибирского правительства, которое просуществовало девять месяцев (28 января (10 февраля по «новому стилю») -  18 ноября 1918 года). Эти попытки велись сибиряками по проекту омского военно-морского министра, героя Гражданской войны в Сибири и организатора восстания сибирских добровольцев-офицеров в Иркутске Алексея Гришина-Алмазова.

После того, как правые военные 18 ноября 1918 года в Омске свергли власть Всероссийского временного правительства, или Сибирской Директории (правопреемницы Временного Сибирского правительства), на территории Сибири был установлен военный режим Александра Колчака, который возглавил свое «Правительство Государства Российского» и официально получил титул «правителя России». Такой титул раньше присваивался старшим членам императорской семьи, которые получали полномочия правящего регента при несовершеннолетнем императоре.

В условиях Гражданской войны, после разгона большевиками Всероссийского Учредительного собрания, после гибели бывшего императора Николая II и бывшего наследника Алексея Николаевича, вопросы престолонаследия, да и самого выбора формы государственного правления (конституционной монархии или демократии) не были решены.

До победы над большевиками все антибольшевистские силы признали власть (регентство) Александра Колчака. Ему волею судьбы досталась большая часть золотого запаса России, захваченного в августе 1918 году в Казани Народной армией КомУча, которой тогда командовал полковник Владимир Каппель, будущий генерал-лейтенант и командующий Восточным фронтом армии Колчака.

Известно, что «верховный» правитель России адмирал Колчак довольно скептически относился к национальным воинским формированиям в своей армии. Однако уже в начале своего вооруженного переворота он публично приветствовал создание “патриотических отрядов из бурят”. Впоследствии в Иркутске и в Забайкалье правительством Колчака были сформированы две бурятские белые части, которые сражались на стороне белого правого режима до февраля 1920 года, то есть, фактически до полного разгрома Колчака и окончания Гражданской войны в Сибири.

Речь идет об Отдельном бурятском конно-стрелковом отряде, созданном в Иркутске на основе западно-бурятских отрядов самообороны. Этот отряд сначала был создан как охрана делегатов собранного при Колчаке Всебурятского съезда выборных представителей от бурятского населения Сибири и насчитывал 300 сабель.

Интересно, что уральский атаман Дутов лично прислал для бурятского отряда лучших коней из Оренбургского казачьего войска. В составе этого отряда особо красочно смотрелся конвой-эскорт из 30 сабель, который охранял бурятских религиозных деятелей. Оригинальным было и вооружение отряда. Помимо кавалерийской винтовки, сабли и пистолета у каждого из бурятских колчаковских всадников-«улан» были еще пика, лук (!) и традиционный бурятский кинжал. Завершали экзотическую картину небольшой бурятский щит, состоявший из двух частей, крепившихся на левом предплечье и плече, и массивный металлический панцирь с рукавами и воротником.

В дальнейшем, после призыва бурят-добровольцев и пополнения этот конно-стрелковый отряд был переименован в Бурятский уланский полк и отправлен во главе с лейтенантом Агваном-Элбеком Аяшаевым (Аюшеевым?) в Омск. Бурятские уланы участвовали в сопровождении (эскорте) колчаковских военных чинов, а также в боевых действиях во время ожесточенных сражений с красными на Урале (в районе Челябинска).

Другое подобное добровольческое воинское формирование колчаковской армии состояло из бурят Забайкальской области. Отряд из селенгинских цонголов и сартулов под командованием Чойбалсана Жаргала Баяра и Солийна Ахмадова принимал участие в большом весеннем наступлении колчаковских войск 1919 года. Затем в составе частей уральских казаков буряты-цонголы прикрывали отход разбитых белых частей с Урала в Сибирь на переформирование, участвовали в Тобольском контрнаступлении, и, наконец, переносили все тяготы «Великого отступления» армии Колчака. Цонгольский отряд «самораспустился» только в феврале 1920 года, уже после полного разгрома белых и расстрела самого Колчака в Иркутске.

Известно также об отдельных бурятах, офицерах-добровольцах, участвовавших в Гражданской войне на стороне белых в составе войск Сибирской армии.

Так, например, внук тайши Идинской степной думы, потомственного дворянина и промышленника Ильи Пирожкова, штабс-капитан царской армии Степан Владимирович Пирожков (1891-1919) в Гражданскую войну сражался в армии Временного Сибирского правительства. Сначала рядовым бойцом во 2-м Томском офицерском полку, затем за боевые отличия был произведен в подполковники, командовал 2-м Мариинским полком, у Колчака дослужился до звания полковника.

Полк Степана Пирожкова участвовал в легендарной операции 1-го Средне-Сибирского армейского корпуса генерала Анатолия Пепеляева под городом Пермь на Урале, отличился при взятии города.

В дни колчаковского переворота в Омске корпус Пепеляева, сражавшийся под бело-зеленым флагом “свободной Сибири”, разгромил 3-ю армию красных под Пермью, взял в плен 20 тысяч красноармейцев и огромные трофеи. Освобождение Перми от большевиков пришлось на 128 годовщину взятия Суворовым турецкой крепости Измаил. В омской прессе Анатолия Пепеляева назвали «сибирским Суворовым».

После этой победы командир 2-го Мариинского полка 1-го Средне-Сибирского корпуса полковник Степан Пирожков заболел и умер в Перми от брюшного тифа.

Таким образом, история участия бурят в Гражданской войне в России содержит много страниц, свидетельствующих о поддержке ими белого движения.

В то же время почти не известно о каких-либо «красных бурятах», воевавших за Советскую власть. Если точнее, то среди бурят были партизаны, участники повстанческого движения 20-х годов «за Советы без большевиков», а вот о красных партизанах-бурятах информации почти нет.

От Цагды до Зоригто-батор бригады

Политической позицией Бурнацкома, высшего исполнительного и распорядительного органа государственной власти у бурят Восточной Сибири в 1917-1919 годах (этот орган заменил в период «русской смуты» систему автономного самоуправления у бурят), была позиция нейтралитета в Гражданской войне.

на фото: Элбек-Доржи Ринчино (третий слева), первый председатель Бурнацкома (1917), руководитель “Улан Цагды” Бурнардумы

Активная агитация лидеров национальных демократов Элбэка Ринчино, Михаила Богданова, Цыбена Жамцарано за неучастие бурят в этой войне привела к тому, что многие казаки-буряты стали выходить из казачьего сословия, отказывались или уклонялись и от семеновской мобилизации в белую армию, и от привлечения их в ряды красных. А бывшие «инородцы»-буряты, составляющие подавляющее большинство бурят, и так считали Гражданскую войну (как и любую другую ведшуюся государством войну) не своим делом и за редчайшим исключением в ней не участвовали.

В результате и казаки-буряты, и «ясачные» в те моменты, когда боевые действия происходили на территориях их хошунов (земств), страдали от насилия и поборов комбатантов, бесконечных обид и реквизиций продовольствия и скота с обеих сторон. Как говорил один из персонажей бессмертной киноленты «Чапаев»: «Белые придут – грабят, красные придут – грабят! Куда крестьянину податься»?!

В тот период Бурнардумой, - в 1919 году при атамане Семенове Бурнацком был переименован в Народную думу бурят-монголов Восточной Сибири, - стали формироваться свои вооруженные формирования под названием Улан Цагда (бур. «красные всадники», «Красная Гвардия»). Эти формирования в документах Бурнардумы назывались «национальной гвардией» и представляли собой отряды самообороны, в которые вступали добровольцы из числа местных бурят, имевших воинские навыки.

Целью создания этих отрядов самообороны была защита бурятских поселений от нападений бандитов и мародеров, а также от не санкционированных Бурнардумой реквизиций имущества бурят как со стороны красных, так и со стороны белых комбатантов. Кроме того, отряды Улан Цагды (впоследствии Саган Цагды, Белой Гвардии) защищали бурятское население от попыток захвата их земельных угодий – пастбищ, сенокосов, пахотных земель, «летников» (лесных и степных дач). В боевых действиях Гражданской войны ни на одной из сторон бурятские отряды Цагды участия не принимали.

Впоследствии Цагду заменили регулярные части Зоригто-батор бригады, которая стала воинским формированием Бурнардумы.

За «Великую Монголию»

После разгона Бурнардумы бурятские воинские части, в том числе, Зоригто-батор бригада, некоторое время рассматривались как часть вооруженных сил «Государства Великая Монголия» (Их Монгол Улс), образованного весной 1919 года при поддержке Григория Семенова. Главой этого государства был провозглашен Нэйсэ-гэгэн Внутренней Монголии Мэндэбаяр, представитель ханского рода, потомок Чингис-хана.

Летом 1919 года в Даурии путем выделения частей из состава Азиатской конной дивизии барона фон Унгерна была сформирована Сводная Монголо-бурятская дивизия под командованием генерала для особых поручений Петра Левицкого. Эта кавдивизия состояла из двух бурятских полков и двух полков монголов-чахаров. Она должна была совершить поход войск «Великой Монголии» на Ургу и склонить правителя Внешней Монголии Богдо-гэгэна VIII (тибетца по национальности) признать новое государство и его правительство во главе с Нэйсэ-гэгэном.

Эта акция носила в большей степени характер инсценировки, «демонстрации силы» с целью политического давление на Богдо-гэгэна. И уже в сентябре 1919 года после известия об оккупации Урги китайцами Сводная Монголо-бурятская дивизия была расформирована, а экспедиция Левицкого отменена.

3 сентября 1919 года на станции Даурия бурятские казаки подавили мятеж служивших у Семенова монголов-харачинов, возглавляемых их лидером, генералом Фушенгой. После мятежа Фушенги правительство Великой Монголии с ее главой Нэйсэ-гэгэном переехало со станции Даурия в город Верхнеудинск.

на фото: семеновцы в Верхнеудинске, 1920 год

Туда же была переведена вновь созданная Монголо-Бурятская имени Зоригто-батора конная бригада, состоявшая из двух полков и конного артиллерийского дивизиона. Бурятским имени Доржи Банзарова конным полком командовал полковник Илья Жадовский, имевший также звание шилгамгай (монг. шилгамгай – воинское звание, эквивалентное русскому полковнику). Монгольским имени Чингис-хана конным полком командовал есаул Николай Сюсин, артдивизионом – войсковой старшина Пинигин. Некоторые офицеры Зоригто-батор бригады перешли в подданство «Великой Монголии» и носили монгольские воинские звания.

Монголо-бурятская Зоригто-батор бригада с осени 1919 года располагалась в Верхнеудинске в районе железнодорожного парка за Удой, современной станции Заудинск. Бурятские казаки и монгольские всадники бригады несли караульную службу, обеспечивали безопасность Нэйсэ-гэгэна и его правительства Великой Монголии, охраняли семеновские учреждения и заводы, участвовали в карательных экспедициях против красных партизан за пределами Верхнеудинска, а также поддерживали порядок в городе и защищали обывателей, страдавших от бесчинств интервентов из 27-го американского полка под командованием полковника Чарльза Морроу.

В январе 1920 года была предпринята вторая попытка военной экспедиции войск Нэйсэ-гэгэна в Ургу. 

8 января экспедиционный отряд (бригада) под командованием генерал-майора Петра Левицкого и Нэйсэ-гэгэна вышел из Верхнеудинска по Кяхтинскому тракту через села, охваченные красным восстанием. Эта экспедиция вошла в историю как “поход Дикой дивизии” Левицкого. Численность красных партизанских отрядов на пути следования бригады Левицкого составляла более 6 тыс. штыков. 

Напомним, что Бурятский имени Доржи Банзарова конный полк в это время находился в экспедиции Скипетрова, отправившейся 27 декабря 1919 года в Иркутск на подавление восстания Политцентра. Поэтому основу экспедиционного отряда Петра Левицкого составляли монголы из Внутренней Монголии – чахары и харачины из Монгольского конного полка Зоригто-батор бригады. Также в экспедицию вошли сотня монголо-бурятских юнкеров и русские части - пехотная рота, 2-я артиллерийская батарея Зоригто-батор бригады. Артиллерийские и пулеметные расчеты составляли русские и бурятские казаки. Комсостав бригады состоял из русских и бурятских (младших) офицеров.

Таким образом, «армия Великой Монголии» Нэйсэ-гэгэна и Левицкого (600 сабель и 200 штыков) пробивалась к границе, преодолевая сопротивление многократно превосходящих сил красных партизан (более 6 тыс. штыков).

Однако и этот поход не удался. В районе Тамчинского (Гусиноозерского) дацана, не дойдя до границы с Монголией, чахары взбунтовались, перебили русских офицеров, в том числе и Петра Левицкого. Главной причиной мятежа стал приказ Петра Левицкого (Цог Чжибхоланта) о возвращении в Верхнеудинск. После этой трагедии часть харачинов из бригады Левицкого ушла в город Хайлар во Внутренней Монголии. Чахары и оставшаяся часть харачинов во главе с Нэйсэ-гэгэном в Маймачене на границе с Монголией были разоружены и арестованы китайцами. Самого Нэйсэ-гэгэна и командный состав харачинов китайцы пригласили в Маймачене «на обед», где их арестовали и расстреляли.

на фото: всадник-чахар из Дикой дивизии, Монголия, 1920 год

Участвовавшие в экспедиции в Ургу семеновцы (русские и буряты), потеряв командование, частично были истреблены мятежниками на льду Гусиного озера, частично разбежались. В дальнейшем спасшиеся на Гусином озере офицеры и казаки служили в Азиатской конной дивизии Унгерна, другие добрались по горной дороге через хребет Хамар-Дабан до Мысовска на Байкале и попали в плен к красным.

Земельный вопрос

В Забайкалье во время Гражданской войны особой проблемой были отношения местного старообрядческого населения и русских старожилов с инородцами и казаками, в том числе, бурятами, относившимися к казачьему сословию. Отметим, что старообрядцы Забайкалья, составляющие значительный процент населения Забайкальской области (официально 36,6 тысяч, неофициально – более 100 тысяч из 670 тыс. человек населения области) в Гражданскую войну воевали большей частью за красных. В отличие от других регионов Сибири и Дальнего Востока, где большинство живших зажиточно староверов шли в белые части воевать против «антихристов» (коммунистов).

Это же самое касается и большего числа русских сибирских старожилов (старых переселенцев), среди которых красное партизанское движение находило прочную опору.

Казаки же, и русские, и буряты, воевали в основном за белых. Что касается бурят, относившихся к инородческому сословию, то подавляющее большинство их придерживалось так называемого «нейтралитета». При этом поселения казаков и инородцев в Забайкалье составляли «чересполосицу» с поселениями русских крестьян (переселенцев, старожилов и старообрядцев).

Немного о земельных отношениях в Забайкалье, сказавшихся на характере Гражданской войны в этом регионе. Дело в том, что между казаками и «инородцами» с одной стороны и переселенцами, старожилами и старообрядцами с другой стороны существовала существенная разница в земельных наделах. До начала 20 века переселенцы в Забайкальской области получали надел по 15 десятин земли на одну «душу мужского пола», а старожилы, старообрядцы и оседлые инородцы (часть бурят) – по 21 десятине. Казаки и кочевые инородцы получали по 30 десятин.

По правилам 1898 года наделы переселенцев, старожилов и старообрядцев должны были сравняться и составлять 21 десятину земли разных угодий на одну «душу мужского пола». Увеличение наделов крестьян должно было произойти за счет выпасных и сенокосных угодий инородцев (в первую очередь) и казаков.

Реально же земельные отношения до Первой мировой войны так и не были урегулированы, и фактическое количество земли у казаков и инородцев значительно расходилось не только с правилами 1898 года, но и с положением 1869 года об тех самых пресловутых 30 десятинах у станичников. Таким образом, у бурят и забайкальских казаков, основным занятием которых тоже было скотоводство, земли было значительно больше, чем у крестьян.

По материалам переписи комиссии Куломзина, например, в Селенгинском округе на каждого бурята-казака в начале 20 века приходилось по 62,65 десятин земли, а на каждого ясачного бурята – по 28,24 десятины земли. У большинства же русских крестьян, в том числе, у старожилов и старообрядцев, земельные наделы составляли менее 10 десятин удобной для сельскохозяйственных работ земли. Это и объясняет то, что большинство крестьян, в том числе, и в целом более зажиточных старообрядцев, воевали за красных, обещавших справедливо решить земельный вопрос. 

1-й Бурятский партизанский отряд

Советский историк Никифор Егунов является автором единственной серьезной научной монографии о командире красного партизанского отряда Павле Балтахинове. Эти красные партизаны-буряты должны были реабилитировать перед новой властью своих сородичей, а главное, показать лояльность бурят Советской власти. А погибший от рук «бандитов» Павел Балтахинов должен был стать персонажем героического советского улигера (эпоса).

По данным Егунова, первые 20 человек вступили в отряд Балтахинова в конце декабря 1919 года. Это произошло в его родном улусе Тараса (16 человек) и в соседнем улусе Буреть (4 человека). К концу января 1920 года отряд уже насчитывал 50-60 партизан, завербованных в основном в Боханском, Шаралдаевском, Кахинском и Бильчирском хошунах Ангарского аймака. Боханский партийный комитет большевиков присвоил ему следующее название: «1-й Бурятский партизанский отряд», а командиром отряда назначил Павла Балахинова.

Внимательное прочтение монографии Егунова «Павел Балтахинов» в части истории создания отряда с отдельными приведенными фамилиями членов отряда не вызывает сомнений в его этническом составе. Тем не менее, по воспоминаниям «боевой подруги» Балтахинова Федосьи Осодоевой и других свидетелей, состав 1-го Бурятского партизанского отряда был на самом деле интернациональным.

Известно ли о каком-либо серьезном боестолкновении, в котором участвовал 1-й Бурятский партизанский отряд Павла Балтахинова? Никаких точных свидетельств об участии этого отряда в боях историки не нашли. Как ни старались. Есть сведения об участии отряда в подготовке к обороне улуса Укыр и села Тихоновка на тот случай, если через них будет проходить какая-нибудь из каппелевских частей. Но тогда части армии Каппеля в ходе своего знаменитого Великого Сибирского похода («Ледяного похода») обошли эти населенные пункты, не вступая в столкновение с красными. Таким образом, о каких-либо героических действиях партизан-бурят красного командира Балтахинова пока ничего не известно.

на фото: каппелевцы во время Великого Сибирского похода (1919-1920)

Как отдельное воинское формирование конный отряд Балтахинова просуществовал совсем недолго, меньше месяца. После перехода власти в Иркутске от эсеровского Политцентра к большевистскому Военно-революционному комитету уже в двадцатых числах января 1920 года все полуанархические партизанские отряды и «народно-революционные» дружины были влиты в регулярную Красную Армию. Кавалерийский отряд Балтахинова вошел в состав 5-го Зиминского добровольческого кавалерийского полка под командованием Ивана Новокшонова, будущего писателя, автора повести “Потомок Чингисхана”, соавтора сценария известного одноименного фильма. Этот полк был сформирован в январе 1920 года на основе партизанского отряда, организованного Иваном Новокшоновым в районе станции Зима Иркутской губернии.

Павел Балтахинов стал комиссаром 5-го Зиминского полка. После того, как части Красной Армии заняли Верхнеудинск, полк Новокшонова вошел в состав Народно-революционной армии (НРА) ДВР. Балтахинов же из-за «обострившейся болезни глаз» вернулся в Иркутск.

Какова же была дальнейшая судьба партизанской полусотни Балтахинова?

Часть бурят-партизан из его отряда вернулась из Забайкалья в родные места вслед за командиром, другая часть еще до ухода на восток с полком Новокшонова по решению Иркутского ревкома и Бурятской секции Иркутского губкома партии «была оставлена на советской работе». Были среди балтахиновцев и те, кто просто покинул отряд, не желая покидать родные улусы.

Герои мифа о «красных бурятах»

В октябре 1920 года на территории Иркутской губернии вспыхнуло крупное крестьянское восстание против большевиков под лозунгом «За Советскую власть без коммунистов!», в ходе которого многие бывшие красные партизаны превратились в белых партизан.

На территории Ангарского аймака организацией подавления восстания, в котором вместе с русскими крестьянами участвовали и иркутские буряты, занимался военный комиссар Павел Балтахинов. В Бильчирском хошуне во главе тысяч повстанцев встали бывший поручик царской армии Виктор Чернов и семеновский офицер Александр Амагаев. В селе Молька волости повстанцами командовали поручик Иванов, отец и сын Улехановы.

Главную же угрозу советским органам представлял действовавший в районе казачьих сел Евсеево и Тымырей белый партизанский отряд есаула Дмитрия Донского.

Именно партизанам атамана Донского довелось свести счеты с красным военным комиссаром Павлом Балтахиновым. Утром 25 февраля 1921 года отряд белых повстанцев напал на Тарасу и окружил дом отца Балтахинова. В ходе боя погибли Павел Балтахинов и двое советских активистов, о потерях в отряде Донского неизвестно.

В кавалерийском налете на улус Тараса и в ликвидации красного военкома Балтахинова участвовали его земляки-буряты, жители улуса Тараса Афанасий Бадарханов, Иннокентий Алсагаров, Семен Шопов и другие. В дальнейшем отряд Донского, чей героический образ нашел свое отражение в народном фольклоре, действовал на территории Ангарского аймака до 1923 года.

В рядах действовавших в Иркутской губернии повстанцев к 1921 году были целые конные отряды бурят, выступивших против большевиков в Эхирит-Булагатском, Ангарском, Боханском аймаках. Хотя среди более обеспеченных бурят продразверстка имела меньшие масштабы и они были освобождены от мобилизации в РККА.

Таким образом, главным камнем в основании исторического мифа о воевавших за Советскую власть красных партизанах-бурятах стала сама личность Павла Балтахинова и то, что он действительно погиб в бою.

на фото: памятник Павлу Балтахинову в селе Бохан, Иркутская область

Другой красный «герой Гражданской войны», социал-демократ Цыремпил Ранжуров, член Троицкосавского Совета рабочих, крестьянских, солдатских и казачьих депутатов (большей частью меньшевистского), погиб раньше, в сентябре 1918 года.

Произошло это во время похода Сибирского корпуса Анатолия Пепеляева, в ходе которого летом 1918 года были освобождены Красноярск, Иркутск, Верхнеудинск и Чита. В результате этого похода на всей территории Восточной Сибири пала власть советской Центросибири, чье правительство сначала бежало из Иркутска в Верхнеудинск, а затем, после освобождения Верхнеудинска, перешло на нелегальное положение.

В Троицкосавске (Кяхте), куда стекались разбитые Пепеляевым под Посольском части красных, в тот момент сосредоточились отряды Красной гвардии и венгерских «интернационалистов» из Омска, Красноярска, Иркутска и Черемхово.

По пути следования от Посольска до Кяхты разложившиеся красные отряды занимались грабежами местного населения и буддистских храмов. По сообщениям сибирской прессы, отряд мадьяр-“интернационалистов” под командованием омского анархиста Федора Лаврова ограбил на 2 млн. рублей Тамчинский (Гусиноозерский) дацан, резиденцию хамбо-ламы.

- 26 августа отр. анархистов под предводительством Лаврова ограблен Гусиноозерский дацан. Грабители подъехали на двух автомобилях и забрали решительно все, что могли забрать. Не побрезговали даже шубами монахов, кошмами и войлоками. Всего ограблено до 2-х млн. рублей, – писала 3 сентября 1918 года верхнеудинская эсеровская газета “Прибайкальская жизнь”, вновь открытая после освобождения Верхнеудинска от большевиков.

Добравшись до Кяхты и ограбив там местные банки, красные большей частью разбежались перед наступавшими частями Сибирской армии и чехословаками, другие сдались сибирякам. Отряды Каландаришвили и Третьякова, захватив с собой награбленное в Троицкосавске, бежали на Усть-Кяхту, затем в Монголию. А мадьяры из отрядов Лаврова и Унгара разоружились самостоятельно, согласившись на предложение китайцев (при посредничестве датского консула) интернировать их на родину через Монголию и Китай.

на фото: командир 1-го Средне-Сибирского корпуса Анатолий Пепеляев (в центре) и командующий Чехословацким корпусом Радола Гайда, (слева) 1918 год

20 августа 1918 года, через два дня после Посольской катастрофы фронта красных на Байкале, белые части Средне-Сибирского корпуса и чехословаки на станции Нижняя Березовка (ныне Дивизионная) под Верхнеудинском окружили и уничтожили отряд китайских и австрийских “интернационалистов”. В тот же день сибиряки и чехословаки вошли в Верхнеудинск, где пополнились добровольцами. Население спешно покинутого большевиками Верхнеудинска устроило Сибирской армии торжественную встречу. Уже 27 августа была освобождена Чита. 

2 сентября 1918 года в Троицкосавск без боя парадным маршем вошел Енисейский полк чехословаков, встреченных жителями города цветами и хлебом-солью. Еще до этого мадьяры сами перекрыли выходы из города, арестовали всех большевиков-членов Троицкосавского Совета, а затем передали их белым. Среди них был и  Цыремпил Ранжуров.

Однако и самим венгерским “интернационалистам”, сдавшимся белым в Троицкосавске, не удалось избежать расправы со стороны победителей. Они стали жертвой чехословаков, ненавидевших мадьяр как своих угнетателей на родине в Австро-Венгрии. После освобождения Троицкосавска белые не признали соглашение красных мадьяр с китайскими властями. В начале сентября чехословаки расстреляли около тысячи мадьяр, в том числе, командира одного из отрядов Белу Унгара и других офицеров.

Командир омского отряда мадьяр-“интернационалистов” Федор Лавров тоже был расстрелян. По одной версии, его убили сами мадьяры. За то, что он не сумел вывести их за границу. По другой, более детективной версии, бежавшего из Кяхты с золотом Лаврова поймал и расстрелял “за измену” командир другого отряда анархистов Нестор Каландаришвили, именем которого назвала одна из улиц в Улан-Удэ. Эта версия распространялась “из первых уст” от самого Каландаришвили.

В любом случае, воспользоваться награбленным в Тамчинском дацане “интернационалисты” и их командир Лавров не успели.

Так же, как не успел повоевать за Советскую власть член Троицкосавского Совета Цыремпил Ранжуров, которого чехословаки расстреляли вместе с лидерами кяхтинских большевиков. Историк Павел Хаптаев еще в 30-е годы прошлого века назвал Ранжурова «первым бурятским революционером».

на фото: памятник Цыремпилу Ранжурову в селе Кудара-Сомон, Кяхтинский район

Вслед за Сахьяновой

Лидеры бурятских большевиков, члены весьма немногочисленной Бурятской секции Иркутского губкома РКП (б) Мария Сахьянова, Михей Ербанов, Василий Трубачеев, Матвей Амагаев, Георгий Данчинов в боевых действиях Гражданской войны тоже участия не принимали. Хотя, конечно же, были на стороне красных.

Мария Сахьянова в январе 1918 года перешла на работу из Иркутского губкома РСДРП (б) в Центральный исполнительный комитет Советов Сибири (региональное советское правительство в Сибири), где был создан возлавляемый ею бурятский сектор. В мае 1918 года, еще до освобождения Иркутска от большевиков Средне-Сибирским корпусом Анатолия Пепеляева, правительство Центросибири вместе с золотом и деньгами Госбанка было эвакуировано из Иркутска в Верхнеудинск.

После разгрома красных под Посольском и освобождения белыми Верхнеудинска остатки красных и потерявшие управление учреждения Центросибири бежали в Читу, где были захвачены Особым Маньчжурским отрядом (ОМО) атамана Григория Семенова. Уцелевшие члены Центросибири, в том числе Мария Сахьянова, перешли на нелегальное положение. В ноябре 1918 года Мария Сахьянова переехала в Приморье. Там она избирается секретарем Дальневосточного комитета РКП (б), занимается конспиративной работой.

В сентябре 1920 года ее по линии Коминтерна нелегально переправили на агентурную работу в Китай, где Сахьянова пребывала под именем Марии Трубачеевой, “жены” другого агента Коминтерна Ивана Мамаева, члена группы нелегалов под руководством Григория Войтинского. В Пекине и Шанхае группа Войтинского занималась вербовкой китайских граждан, созданием первых в Китае марскистских кружков  и подготовкой организационного съезда Коммунистической партии Китая (КПК), образованной в сентябре 1921 года.

После возвращения из Китая в Иркутск Сахьянова лечилась от туберкулеза, а затем была отправлена Михеем Ербановым на учебу в Москву в Коммунистический университет имени Свердлова. Вернулась в Бурят-Монголию только в 1923 году.

на фото: Матвей Амагаев (слева), Мария Сахьянова и Георгий Данчинов, лидеры бурятских большевиков

Сам Михей Ербанов, будущий руководитель Советской Бурят-Монголии, в июне 1918 года после прихода белой Сибирской армии остался в Иркутске. При власти Сибирской Директории и правительства Колчака работал сначала заведующим лесного отдела в Иркутском губернском кредитсоюзе, затем руководителем планово-чертежного сектора земельного отдела Иркутской губернской управы.

В мае 1919 года, когда партийная организация большевиков в Иркутске была восстановлена в подполье, он участвует в конспиративной работе как специалист по подделке документов. Летом 1919 года была восстановлена Бурсекция Иркутского губкома, которую в отсутствие Марии Сахьяновой возглавил Михей Ербанов. 

В конце января 1920 года эсеро-меньшевистский Политцентр (земское правительство Сибири), захвативший в результате антиколчаковского восстания власть в Иркутске, передал эту власть большевистскому Иркутскому военно-революционному комитету (ВРК). Главным вкладом Михея Ербанова в дело вооруженной борьбы за Советскую власть было его участие в качестве стрелка расстрельной команды во внесудебной казни “правителя России” Александра Колчака. Расстрел  Колчака состоялся 7 февраля 1920 года в Иркутске. 

Таким образом, советским историкам не удалось найти ни одно примера сколько-нибудь массового участия бурят в Гражданской войне в России на стороне красных.