Сэсэг исцеляющая
При первой встрече меня поразила красота этой женщины, так соответствующая её имени - Сэсэг. Потом я узнала, что она врач тибетской медицины.
Познакомились мы в 90-е годы, в Улан-Удэ, куда она приехала из Монголии в начале 90-х. Будучи человеком здоровым, я не имела привычки обращаться к врачам, хотя с детства периодически случались ужасные мигрени. Но этому никто и ничто не могло помочь, с чем я давно смирилась и безропотно умирала сутки-двое раз в квартал.
В один из приходов к нам Сэсэг застала меня в таком приступе, когда мысль о гильотине кажется самой здравой. Взяв меня за руки, она с силой нажала на точки между большим и указательным пальцами. Боль оказалась сильнее мигрени, током прошла по телу и отошла волной. Настало успокоение и остаточный гул в голове. Непобедимый кошмар, перед лицом которого я привычно пасовала и отключалась, - улетучился. Таким было мое первое прикосновение к тибетской медицине.
В наших краях тибетская медицина, насколько я помню, не являлась чем-то экзотическим, были клиники, врачи, эмчи-ламы в дацанах. Про врачей-тибетологов я слышала много интересного, но медицина никогда не относилась к сфере моих интересов.
Дальнейшие годы мы общались редко, я уехала в Москву и только слышала изредка про нее, что народ протоптал к ней широкую тропу. Многие знакомые рассказывали про совершенно невероятные излечения, говорили, что к ней везут потерявших надежду больных и хронически неизлечимых. Потом ее стали приглашать в Москву, и мы стали общаться чаще.
Сейчас она полностью перебралась в Москву, и ей уже помогает старший сын, закончивший Китайский университет Восточной Медицины в Пекине.
Одно время я ее сопровождала в работе как помощник и переводчик, и впервые увидела, как все происходит. Действительно, для неподготовленного глаза все кажется либо шарлатантством, либо чудом. Хотя на другом конце света именно такойподход и является традиционным.
Первое, что она делает, и в чем ей нет равных, по признанию профессиональных врачей, это пульсовая диагностика. Положив пальцы на запястье пациента, она начинает рассказывать его историю болезни, ее причинно-следственные связи, давность и возможный вариант исхода, если не вмешаться. Далее идет назначение лечения, точнее излечения. И всегда это сопровождается удивлением, восхищением, обожанием.
Меня, как человека с рациональным восприятием действительности, получившего образование в советской стране, с научно-популярным, а тогда и атеистическим взглядом на действительность, шокировало подобное действо. Нет, я не восклицала, что «этого не может быть, потому что никогда», но с данным феноменом я встретилась впервые, и этот пример явил мне вживую тезис «восток есть восток».
В последние годы муссируется тема взаимопроникновения «запад-восток» довольно часто. Мне, как человеку с мехматовским прошлым, не чуждо понятие преобразования системы координат. Я с удовольствием могу, как минимум, попытаться втиснуться извилинами в любую криволинейную систему и постараться по максимуму насладиться всем, что там есть интересного.
Что мне кажется значимым в отношении Сэсэг как феномена?
Итак, представим себе Запад – торжество научно-технического прогресса. Достигнуто, казалось бы, все, что человеку даже 20 лет назад и в самых смелых грезах не могло привидеться. И дух захватывает от приставки «нано» к чему бы то ни было.
Научно-технический прогресс – как много в этом словосочетании… То есть, говоря языком обывательской философии, представим, есть субъект и объект. Чтобы познать объект, отдаленный по времени ли пространству, субъекту необходимо усовершенствовать органы восприятия, и, – в этой точке расходятся запад и восток, – Запад придумывает массу приборов и сооружений, – будь то микрофон, микроскоп, телескоп, анализ и логика, в конце концов, – усиливающих качества, должные измерить и таким образом познать данный объект. Техническая мысль торжествует и, кажется, скоро вытеснит и самих ее носителей, как атавизм.
А что Восток? – в этой точке расхождения – восток сам ум субъекта рассматривает как «прибор» и начинает развивать его, – до того радиуса, что достигает и заполоняет объект изучения, погружается в него и, становясь им, – постигает его.
Сам ум, в отличие от Запада, на Востоке не отождествляется только с интеллектом, а интеллект только с логикой, как приходится зачастую видеть у нас. Напротив, ум есть некий континуум, интеллект в котором воспринимается как множество рациональных чисел, нулевой меры в сравнении со всей мощностью континуума. При этом, пользуясь этим самым множеством (которое нулевой меры), мы вполне можем удовлетворить все наши практические нужды – сосчитать все, что нам нужно для доброго здравия и веселого расположения духа.
Остановить работу мыслей, перестать жевать интеллектуальную жвачку – для многих это звучит даже оскорбительно. «Я – мыслящий человек», воскликнет этот «многий» и продолжит гордо думать – над поставленными руководством проблемами и задачами, над новой степенью точности сверхтонкого прибора, etc.
Я мыслю, следовательно, Я – сапиенс, хомо сапиенс. По самую макушку. И не могу не мыслить, даже когда захочу, забивая господством интеллекта работу всего ума, гася его, превращая в рудимент.
А если б мы умели, по своей воле, остановить бег мыслей, то наш ум позволил бы «приказать горе перейти с места на место» и пронаблюдать этот процесс. Можно было бы увидеть, что творилось или творится, где-то далеко…
Такой поток сознания периодически всплывает, когда я начинаю думать о ней. Феномен этот не просто в том, что женщина эта творит чудо, возвращая из небытия тех, на котором поставлен крест официальной медициной, а в том, что она являет собой образец другого формата мышления. То, что нами воспринимается как чудо – это высокий профессионализм человека, воспитанного в цивилизации, шедшей было по другому пути развития. Почему было? – так ведь глобализм кругом…
В сюжете: тибетская медицина