Опасный 2018-й. Главные угрозы, которые могут спровоцировать падение Алексея Цыденова. Часть I
Автор:
Бато Очиров
Угроза №1: “Монгольская бомба”.
Тезис о том, что наговицынская команда “разворовала и разрушила” всю Бурятию и тем самым не дала самореализоваться многим эффективным менеджерам, сегодня носит доминирующий характер для внутренней бурятской политики. Впервые эту риторику Алексей Цыденов поддержал в начале предвыборной кампании летом прошлого года. Тогда он заявил о необходимости пересмотра наличия у Бурятии постоянного представительства в Монголии. Таким образом, возможные авторы идеи ликвидации монгольского постпредства - зампред по экономике Игорь Зураев и руководитель кадровой службы администрации главы Балто Дагбаин - подложили под своего шефа бомбу, которая может взорваться в любой момент и несколько раз.
Постпредство Бурятии в Монголии было создано в 1996 году. И, что интересно, именно с этого периода началось возрождение бурятской культуры. Тогда начал возрождаться казалось бы исчезнувший коллектив легендарного театра “Байкал”, стали популярными нынешние мэтры бурятской сцены Саян и Эржэна Жамбаловы, вдохнули новую энергию именитые драматические мастера Лариса Егорова, Михаил Елбонов и многие другие, и многое другое.
Таким образом, Бурятия за последние двадцать лет пережила настоящий ренессанс в культуре. Улан-Удэ приобрёл национальный колорит, обыденным явлением стали национальная одежда и бурятская речь в общественных местах и т.д. Это стало возможным благодаря, в том числе, пониманию обществом наличия общемонгольской культуры и традиционных ценностей.
В динамичном процессе “бурятского возрождения” политики и чиновники начали пересматривать взгляды в отношении своей культуры и монгольского мира в целом. Ярким примером такого явления стал экс-министр Тимур Цыбиков. Он в начале своей карьеры воспринимал монголов как неразвитый народ и считал, что буряты ещё не сформировались как культурная нация. Но уже в конце карьеры один из самых ярких министров Наговицына утвердился как руководитель, воспринимающий культуру своего народа как часть общемонгольской. Сегодня восприятие обществом бурятской культуры как одной из составляющих общемонгольской становится доминирующим, а аргументация “буряты - не монголы” воспринимается как несерьёзная и ущербная.
В этом плане “поворот на Монголию” тогдашнего правительства Потапова стал одним из основополагающих шагов для развития бурятского народа. Именно открытие официального представительства Бурятии в Монголии дало политический импульс развитию культуры. Не работники постпредства, которые уезжали туда “на пенсию”, а наличие института представительства Бурятии в Монголии во многом определило вектор национального развития региона. Осознавал ли кто-либо из членов тогдашнего кабмина масштабность данного решения, сейчас не важно. Но в любом случае постпредство стало неким “окном” или маяком для свободного развития бурятского народа. А эффективность “спящего и пьяного” постпредства, как института власти, с точки зрения развития народа, оказалась эффективней всех вместе взятых за этот период зампредов по экономике.
Последний всплеск интереса к “монгольской теме” связан с открытием безвизового режима с соседней страной. И это стало апофеозом двусторонних отношений. После чего, казалось бы, у Бурятии как субъекта должны были появиться колоссальные возможности для приобретения международного статуса: культурного, гуманитарного и экономического.
Но узколобое, в большинстве своем “пищеварительное” восприятие реальности нашими чиновниками много раз оказывало разрушительный эффект на развитие общества.
Вместе с тем, при всей изменчивости и цикличности интереса народа к своей культуре и Монголии как государству, бурятское общество будет искать “крайнего”, виновного в разрыве отношений между братскими народами. Причем это будет наблюдаться, в том числе, и с монгольской стороны. И “крайним” здесь может оказаться Алексей Цыденов. А это - неприятное и крайне позорное клеймо в истории монгольских народов.
