Vogue о Монголии и о поколении Z страны миллионов звезд
Кочевой образ жизни встречает поколение Z современной Монголии.
Почти 30% населения Монголии - миллениалы. Миллениалы или Поколение Y (поколение “игрек”; другие названия: поколение Миллениума (милленниалс), поколение “некст”, “сетевое” поколение, миллениты, эхо-бумеры) — поколение родившихся после 1981 года, встретивших новое тысячелетие в юном возрасте, характеризующиеся прежде всего глубокой вовлечённостью в цифровые технологии.
Новое поколение “Homelanders” или Поколение Z Монголии ждет своего часа, учится и постепенно создает свой мир. Представители поколения Z активно используют планшеты, iPad, VR- и 3D-реальность. Зачастую термин “поколение Z” рассматривается в качестве синонима термина “цифровой человек”. Поколение Z интересуется наукой и технологиями (например, предполагается, что многие представители поколения будут заниматься инженерно-техническими вопросами, биомедициной, робототехникой), а также искусством.
Также предполагается, что это поколение будет экономным и будет вести здоровый образ жизни. Традиционно люди поколения Z рассматриваются как дети родителей поколения Y, «пограничников» поколения Y-миллениум или иногда даже поколения X. То, что предыдущие поколения называли “новыми технологиями” или “технологиями будущего”, для поколения Z уже настоящее. Численность монгольских “Зет” составляет примерно 900 тыс.человек, это самое многочисленное поколение.
С пассажирского места старого фургона Toyota, пейзаж Монголии, кажется, меняется вместе с ветром: скалистые лунные ландшафты уступают место лугам и пастбищам, а пурпурные горы превращаются в пылающие красные скалы, пишет Хейли Смит (Hayley Smith) из Vogue. Нередко встречаются стада верблюдов или лошадей.
Во время поездки я общаюсь с Алдаром, моим 20-летним переводчиком, гидом и спутником. Он родился и вырос в Монголии и только что закончил свой первый курс в университете Улан-Батора. Как и многие молодые люди в своей стране, Алдар олицетворяет этот мир. Он носит черные джинсы, черные кожаные сапоги и традиционную монгольскую тунику - дээл. Его черную шляпу, кажется, вот-вот сдует ветром.
Алдар говорит на пяти языках, хотя монгольский он в их число не включает. Он любит YouTube и американскую певицу Лану дель Рей - ни того, ни другого его родители, достигшие совершеннолетия в социалистическую эпоху Монголии, не понимают.
«Когда мы с друзьями переводим разговор на английский, люди в общественном транспорте смотрят на нас с усмешкой», - говорит он. «Но они просто не понимают. Мемы слишком сложно перевести на монгольский язык».
Его город также разрознен. На улицах Улан-Батора автомобили и пешеходы соседствуют с домашним скотом. Юрты кочевников сменяются рушащимся многоквартирными домами. Рядом со старыми статуями Чингисхана выастают роскошные кафе.
Почти 60 процентов населения Мнголии - 1,4 миллиона человек перебрались из огромной сельской местности в город, где они ищут современность, урбанистику и более роскошный образ жизни.
В результате Улан-Батор, город в центре нетронутой страны, стал самым загрязненным городом в мире.
Выезд из города - это сюрреалистический опыт. Перед тем, как высокие дымовые трубы исчезают из зеркала заднего вида, пейзаж взрывается и небо становится огромным. Линия горизонта настолько обширна, что кажется, будто я могу видеть кривизну земли.
Алдар улыбается. «Вот почему мы называем Монголию “Мөнх Хөх Тэнгэрийн орон”. «Земля Вечного Синего Неба».
Безусловно, в течение шести часов пути между пунктами назначения вечность чувствуется во всей красе. Наш водитель, Ганбат, не говорит по-английски ни слова. Он чрезвычайно сосредоточен: большую часть времени он ведет машину, громыхая над оврагами или проезжая рядом с отвесными скалами. Он не использует карты или GPS, у него свои знаки и ориентиры, зачастую это редкие следы шин.
«Монголия открыта для всех, - говорит Алдар, словно объясняя безграничные просторы. «Даже если вы приобретаете здесь недвижимость, вы не ставите заборы. Любой может прийти на вашу землю и разбить на ней лагерь на некоторое время. Это кочевой образ жизни.
Вскоре я узнаю, что кочевой образ жизни сохранился лучше всего в сельской Монголии. На протяжении веков кочевники жили в юртах, называемых гэрами, которые до сих пор встречаются в степи и дополняют пейзаж. Кочевники кочуют несколько раз в год и пользуются только тем, что могут принести с собой.
Земледелием монголы занимаются редко, питаются поэтому в основном бараниной, молоком и хлебом, приготовленным в импровизированных печах, которые топят коровьим навозом.
Однажды во время ужина, когда горячий ветер обдувает юрточный лагерь, я наблюдаю, как Алдар играет с тремя мальчиками-кочевниками.
Гэры их семьи находятся прямо по дороге. В течение следующих нескольких часов мальчики катаются на велосипедах, преследуют козлов и сражаются на игрушечных мечах.
На закате их родители позвали их на ужин.
Хотя Монголия кажется спокойным миром, атрибуты цифровой жизни медленно пробиваются в ее степи. Алдар указывает на солнечные панели и седан, припаркованный снаружи гэра мальчиков.
«Гэр для многих монголов стал домом, где они проводят свои выходные», - говорит он, добавляя, что кочевники-подростки проводят все больше времени за просмотром американских фильмов и в Snapchat. «Они хотят большего для себя. Они видят, каковы их варианты. Они хотят карьеру, Facebook, апартаменты».
Ради карьеры и квартиры молодые монголы мигрируют в город, где признаки модернизации гораздо более заметны.
Подростки в Улан-Баторе ходят в футболках, украшенных словами «Бруклин» и «Калифорния». Красная прямоугольная метка Всевышнего повсюду; я наблюдаю, как один сухонький старик на лошади надевает бейсбольную кепку, чтобы защитить глаза от солнца.
Монголия, похоже, застряла в игре с перетягиванием каната: город смога, окруженный нетронутыми пейзажами; подростки с глобальными мечтами наследуют культуру, столь же древнюю, как и холмы. Но, по крайней мере, раз в год, во время фестиваля Наадам, эта непрерывная гонка за модернизацией останавливается.
Наадам длится три дня каждое лето. Он сосредоточен вокруг традиционных монгольских игр - стрельбы из лука, борьбы и скачек, и отмечается по всей стране. В этом году прошел большой парад в центре столицы. На второй день более половины жителей города посетили скачки на поле, расположенном примерно в часе езды от города.
Сотни тысяч людей наблюдают за скачками, но бросается в глаза отсутствие длинных очередей, билетов, металлодетекторов или ворот. Вряд ли парковочные службы помогают расставить тысячи автомобилей.
Это истинное чувство свободы — возможно, даже более верное, чем американский бренд, где в большой толпе преобладает страх огнестрельного оружия. В Монголии нет никаких признаков того, чтобы жители и гости страны следовали определенным правилам, здесь нет границ, которые не могут быть превышены. «Мы очень гордимся тем фактом, что у нас нет терроризма и нет войн», - говорит Алдар.
На фестивале исполнители горлового пения исполняют древние песни, дети танцуют в традиционных костюмах, а в палатках для еды подают вкусные буузы.
Один из продавцов продает мелкие шаманские тотемы, разложенные на складном столике, и я спрашиваю Алдара, можем ли мы встретить шамана. Он говорит мне, что когда был ребенком, у него был дядя, который был шаманом, но теперь он уже умер, к сожалению. «Шаманов становится найти все труднее», - говорит он. «К 2100 году их останется очень мало. Они будут похожи на одно из племен, о которых мы читаем в книгах по истории».
Все же бесполезно оплакивать быстро меняющийся мир. Это произойдет, хотим мы этого или нет.
Тем не менее, красота Монголии не потеряна для молодежи. В одну кристально чистую ночь Алдар указывает на мерцающее небо. «В Америке у вас есть пятизвездочные отели. В Монголии у нас есть миллионны звезд». Он смеется над своей шуткой.
Фото: Adam Ianniello