«Башни мировой революции» Марии Сахьяновой. Часть VI
К тому времени Марии было всего 33 года, а за спиной у нее были все достоинства статусного большевика: дореволюционный партийный стаж, подпольная работа при царизме, царская тюрьма, участие в революции и Гражданской войне, нелегальная работа за границей по заданию Коминтерна и несколько лет партийного руководства республикой.
Окончание. Часть VI. См. часть I, часть II, часть III, часть IV, часть V)
«Бумажный червь»
К тому времени Марии было всего 33 года, а за спиной у нее были все достоинства статусного большевика: дореволюционный партийный стаж, подпольная работа при царизме, царская тюрьма, участие в революции и Гражданской войне, нелегальная работа за границей по заданию Коминтерна и несколько лет партийного руководства республикой. Казалось бы, с таким багажом путь был либо наверх по партийной линии, либо в оппозицию (в ссылку, тюрьму, лагерь, под расстрел).
Но с Марией Сахьяновой не произошло ни того, ни другого. Вся ее дальнейшая жизнь – это движение вниз по карьерной лестнице, тихий уход из политики и «жизнь после славы». Кроме одного яркого периода в Чувашии, который заставил Марию Сахьянову вновь вспомнить о «картонных домиках национальной государственности» и о «башнях мировой революции». Но до Чувашии были семь лет угасания.
То, чем занималась Мария Сахьянова с 1929-го по 1936-й год в Москве в аппарате ЦК ВКП (б), укладывается в один абзац. Сначала Сахьянова работает ответственным инструктором ЦК, затем с сентября 1929 года она слушательница Института красной профессуры. В мае 1932 года ее отзывают с учебы и вновь назначают на должность инструктора ЦК. В этот период она занимается бумажной работой - написанием аналитических записок по текущей национальной политике в регионах Сибири, «независимых» Монголии и Туве.
В начале 1934 года после XVII съезда ВКП (б) (в работе съезда Сахьянова участвует как делегат) она избирается членом созданной на съезде Комиссии партийного контроля (КПК) при ЦК ВКП (б). После убийства Сергея Кирова эта комиссия занималась массовыми чистками в партии. Кстати, в 1934 году Мария Сахьянова была награждена своим первым орденом Ленина. Высшую награду страны ей дали почему-то «за работу среди женщин».
Последняя «башня мировой революции»
И о последней «башне» Марии Сахьяновой. С марта 1936 года по декабрь 1937 года она занималась партийной чисткой в Чебоксарах в качестве уполномоченного Комиссии партийного контроля по Чувашской АССР. С тех пор общественность Чувашии, в первую очередь, ее партийное руководство и партийная интеллигенция, связывает имя Марии Сахьяновой со сталинскими репрессиями 30-х годов в республике. Посмотрим, так ли это.
Действительно сотни «ни в чем не повинных» партийных руководителей и представителей партийной массы (которые до этого сами организовывали такие же партийные чистки) подверглись репрессиям по требованию уполномоченного КПК Сахьяновой. По ее инициативе была заменена вся руководящая верхушка Чувашии, включая первого секретаря Чувашского обкома ВКП (б) Сергея Петрова.
Засидевшаяся в Москве на бумажной работе пламенная Мария Сахьянова наконец-то получила шанс доказать, что ей можно доверить настоящее дело. Она сходу выявила в Чувашии «антисоветское шпионское гнездо» и со всей присущей ей энергией инициировала массовое «разоблачение врагов народа».
Первой крупной добычей в ее «охоте на ведьм» стал бывший председатель Главного суда, в то время прокурор Чувашской АССР Элифанов, которому Сахьянова поставила в вину «систематическое замазывание уголовных преступлений и нарушений социалистической законности», а также «ограждение от наказания врагов народа». В марте 1937 года Мария Сахьянова, от чьего слова теперь зависели судьбы чувашских лидеров, на собрании партактива в Чебоксарах сообщила присутствующим о напавшей на них «идиотской болезни самоуспокоенности» и призвала к «революционной бдительности». Тогда досталось начальнику Управления по делам искусств Аркадию Золотову.
Но звездным часом призывавшей к крови Сахьяновой стало ее эмоциональное выступление на XVIII областной партконференции в июне 1937 года, в котором она потребовала «усилить разоблачение врагов Советской власти, окопавшихся в партийном, советском, профсоюзном, комсомольском и хозяйственном аппаратах Чувашской АССР». Для вождя Чувашии Сергея Петрова это стало фактически приговором.
Уже в октябре 1937 года в Чебоксарах начался судебный процесс над 13-тью лидерами Чувашии, составлявшими политическую элиту республики. Среди подсудимых первый секретарь обкома Сергей Петров, председатель СНК республики Василий Токсин, секретарь ЦИК, председатель Госплана, второй секретарь обкома, секретарь Чебоксарского горкома, несколько народных комиссаров, военный комиссар. Этот процесс завершился в ноябре тем, что первую пятерку подсудимых, в том числе Петрова и Токсина, приговорили к расстрелу, остальных отправили в лагерь на сроки от 10-ти до 20-ти лет. В начале декабря 1937 года, завершив свою карательную миссию в Чувашии, Мария Сахьянова вернулась в Москву.
Нацмены против нацменов
Главным обвинением, предъявляемым жертвам в ходе проведенной Сахьяновой партийной чистки в Чувашии, было обвинение в «национализме». Характерно, что в результате изъятия из руководящего состава республики национальных кадров чувашей главные в республики посты на долгое время заняли русские руководители. После Сергея Петрова первым секретарем Чувашского обкома ВКП (б) в ноябре 1937 года на короткое время стал тоже чуваш по национальности Герасим Иванов, который попытался приостановить репрессии. Но уже меньше, чем через год Иванов был арестован и расстрелян.
В результате главный «сталинский» пост в Чувашии занял один «варяг» Алексей Волков, а председателем СНК Чувашии стал другой «варяг» Александр Сомов. В те же годы в Чувашии была фактически свернута политика «коренизации» советского и партийного аппарата.
Особую пикантность этому придает тот факт, что орудием репрессий против чувашских «националистов» и бдящим оком «старшего брата» выступила тоже нацменша Мария Сахьянова, возводящая в Чувашии свою очередную «башню мировой революции». Всю оставшуюся жизнь тени репрессированных чувашей – прокурора республики Элифанова, секретаря обкома Петрова и председателя СНК Токсина будут преследовать Сахьянову. Все репрессированные в 1937 году партийные деятели Чувашии после смерти Сталина будут полностью реабилитированы, а весь гнев оставшихся в живых и вернувшихся из лагерей будет направлен на политически верный и безопасный для обвинителей объект. На ту злобную бурятку, у которой «руки по локоть в крови» чувашей.
Не умаляя «заслуг» Сахьяновой в развертывании массового террора в Чувашии, заметим, однако, что репрессии, в которых принимали самое активное участие сами чувашские лидеры, начались задолго до приезда Сахьяновой в Чебоксары. Кстати, непартийная чувашская интеллигенция, деятели культуры, искусства, религиозные деятели были зачищены еще в первой половине 30-х годов, а в 1937 году секретарь обкома Сергей Петров и прокурор республики Элифанов, наряду с наркомом внутренних дел республики Розановым сами составляли тройку по Чувашской АССР, выносящую внесудебные приговоры.
Тем не менее, в 1953 году Сергей Петров был полностью реабилитирован и стал считаться «жертвой репрессий». А в октябре 1956 года Комиссия партийного контроля при ЦК КПСС рассмотрела записку первого секретаря Чувашского обкома Семена Ислюкова, в которой были описаны все неблаговидные деяния Марии Сахьяновой в Чувашии. Комиссия тогда приняла следующее решение: «За допущенные поступки т. Сахьянова М. М. заслуживает исключения из рядов КПСС. Учитывая признание т. Сахьяновой М. М. своего антипартийного поведения, а также принимая во внимание ее участие в прошлом в революционной работе, - объявить т. Сахъяновой строгий выговор с занесением в учетную карточку за антипартийное поведение в бытность уполномоченным КПК при ЦК КПСС по Чувашской АССР» (орфография и пунктуация записки сохранены – С.Б.).
Самое интересное, что такое «наказание» по партийной линии за действия Сахьяновой в Чувашии было для нее не первым. Оказывается, еще в сентябре 1938 года специальное постановление бюро КПК, которую, кстати, возглавлял сам «железный нарком» внутренних дел СССР и организатор репрессий 1937 года Николай Ежов, указывало Сахьяновой на то, что она «не проявила необходимой большевистской бдительности» и через некоторое время она была освобождена от работы в «комиссии Ежова». То есть, Марии Сахьяновой сначала наоборот ставилось в вину то, что репрессии в Чувашии были недостаточными и не соответствовали планам чисток.
Миссионер - революционер - пенсионер
С 1939-го по 1956-й год Мария Сахьянова находилась фактически в отставке и в высшем партийном аппарате больше не работала. После Чувашии, где она была вершителем людских судеб, всесильным судьей, способным казнить и миловать, Мария занимает должности, явно мелкие для нее.
Сначала ее сплавили подальше от столицы директором колхоза в Пензенской области, но затем Сахьянова возвращается в Москву, где ей находятся места заведующей парткабинетом, завсектором в Сокольническом райкоме. Кстати, осенью 1941 года, когда «немец стоял у стен Москвы» и весь советский и партийный аппарат был эвакуирован из столицы, Сахьянова вновь оказывается в Чебоксарах. Несколько месяцев, до февраля 1942 года, она работает лектором Чувашского обкома партии.
После возвращения из эвакуации Сахьянова какое-то время находится в «спецрезерве», затем работает лектором в ДК железнодорожников, научным сотрудником Госполитиздата, Института марскизма-ленинизма при ЦК КПСС. В 1956 году, когда настойчивые требования «справедливого возмездия» со стороны руководителей Чувашии уже нельзя было проигнорировать, Сахьянову по-тихому награждают вторым орденом Ленина («в связи с 60-летием и за заслуги в революционном движении») и еще до развертывания шумного скандала отправляют на персональную пенсию. «Строгий» выговор ей давали уже как пенсионеру союзного значения.
Последние двадцать с лишним лет жизни Сахьяной прошли незаметно, вдали от родины. О первом бурятском большевике в Бурятии вспоминали редко, а история ее жизни в революции, достойная стать сюжетами для романов и фильмов, смазывалась каким-то обидно негероическим концом. Свой жизненный путь «бурятская Мария Спиридонова» завершила не в ореоле революционном славы, не в бою, и даже не в сталинском лагере, а в забвении и одиночестве в своей квартире в Москве, сохранив все льготы и пайки и спокойно дожив до 85 лет. Умерла она в 1981 году.
Как и ее первый учитель Матвей Хангалов, разглядевший в маленькой Маше талант миссионера, несущего Божье слово темным массам, Мария Сахьянова не стала ни великим ученым, ни великим проповедником. Немного не дожив до полного краха большевистского проекта «мировой республики Советов», в который Мария горячо верила в годы своей молодости, она увяла от скуки и «подлости» окружающей жизни.
«Национально обособленные органы власти обречены на неизбежную гибель если не завтра, то послезавтра! Так зачем отдавать свои силы на создание картонного домика, когда можно строить башни?!» (Мария Сахьянова, апрель 1918 года, речь «К губернскому съезду бурят»)
В сюжете: Сахьянова